Уважаемый Александр Иванович!

1 мая 2007 г. представителями общественного Комитета спасения Печоры обнаружен замазученный лед на протяжении 200 м по правому берегу р. Печора возле п. Нефтепечорск на территории Сосногорского р-на, напротив дер. Вань-пи (фото и обращение в адрес руководителя управления МЧС по РК прилагаются). Конечно, комиссия с проверкой туда выедет и соответствующие меры по этому чрезвычайному происшествию (загрязнению реки нефтью) будут приняты. Но в данном случае я хочу поставить вопрос о персональной ответственности чиновников контрольно-надзорных природоохранных органов.
   

В январе 2007 г. после выезда на территорию Пашнинского нефтяного месторождения всем им было ясно, что аварии на нефтепроводе скрываются, объемы разлива занижены, поэтому в весенний паводок необходим усиленный контроль, в т.ч. с независимым отбором проб воды в реке. Такой мониторинг был обещан. И … ничего не было не сделано даже после моих напоминаний в середине апреля с.г. В результате нефть попала в реку.

Начиная с декабря 2006 г. мне приходилось неоднократно обращаться в различные государственные органы (переписка в эл. виде прилагается), исписаны горы бумаги, а результат нулевой. Мне очень бы хотелось знать ответы на неудобные вопросы:

1. Почему объем разлитой нефтесодержащей жидкости определяется «на глазок»? Почему для подтверждения объема разлива не поведена экспертиза аварийного участка трубы? (Площадь отверстия в трубе умножается на время порыва и давление в трубе – получается объем разлива). Ведь методика определения разлива известна.

2. Почему не были отобраны пробы грунта, что также могло бы доказать объем разлива?

3. Почему у комиссии, которая выезжала к месту аварии 5 января 2007 г., не было ледобура, и в результате она не смогла пробурить лунки там, где было необходимо, и подтвердить попадание нефти в реку? А нефть там была!

4. Кто виноват, что после аварии на территории Паншининского нефтяного месторождения и на реке не был организован независимый мониторинг с целью своевременного выявления нефтезагрязнения?

5. По проектам на каждом нефтяном месторождении (речь идет не только о ЛУКОЙЛе – обо всех других компаниях тоже) должен быть организован мониторинг изменений окружающей природной среды (с отбором проб, исследованием прилегающей территории специалистами-биологами и др.). Но на практике такой мониторинг существует только на бумаге. Кто из природоохранных чиновников был обязан потребовать проведения такого планового, проектного мониторинга?

Ясно, что все это не надо нефтяным компаниям. А чиновникам это тоже не надо? Почему?

6. Почему общественники должны работать за чиновников, каждый раз искать транспорт и ехать за сотни километров к местам аварий и ЧС (куда, как правило, доступ ограничен шлагбаумами и охраной), чтобы добыть доказательства загрязнения (фото, бутылку с водой) и добиться выезда чиновников? Лично мне только в этом году таким «партизанским» способом пришлось дважды выезжать на Пашнинское нефтяное месторождение ТПП «ЛУКОЙЛ-Ухтанефтегаз» ООО «ЛУКОЙЛ-Коми».

Вам, как и мне, хорошо известно, что нефтяные компании не желают оплачивать реально причиненный природе ущерб и поэтому скрывают аварии, занижают объемы выбросов, втихаря сжигают пролитую нефть (чтобы не тратиться на ее уборку и на переработку замазученного грунта). Я уверена, что если бы они оплачивали реально нанесенный ущерб, то это было бы больше, чем суммы, которые сейчас идут на соглашения о социальном партнерстве. Почему государство в данном случае не противопоставляет этому желанию владельцев нефтяных компаний эффективную систему противодействия?

Я могу предположить только две причины: коррупция и неэффективная система управления. Я не говорю о всех чиновниках (среди них есть очень добросовестные и порядочные люди, и я их очень уважаю и отношусь с доверием), но посмотрите – где работают жены, мужья, дети и другие родственники многих природоохранных контролеров. Во многих случаях – на хорошо оплачиваемой работе на подконтрольных предприятиях. Вот и ответ на мой вопрос. Не нужны ни «борзые щенки», ни взятки…

Кроме этого, природоохранных органов так много, что даже мне иной раз сложно разобраться, куда обращаться. Причем у одних штаты маленькие и они далеко (как Росприроднадзор и Ростехнадзор), а другие рядом, но выехать на объект не могут, потому что это не их полномочия (гор-райкомиететы по ООС Минприроды РК). Складывается впечатление, что такая система устроена специально, в интересах природопользователей, чтобы ситуация была бесконтрольной.

Прошу извинить меня за эмоциональность, наболело…

Очень надеюсь на Вашу помощь и поддержку.

С уважением,

зам. председателя Комитета спасения Печоры - Т.Д. Макарова