На творческом вечере в республиканском театре оперы и балета народный артист России Александр Панкратов-Черный рассказывал сыктывкарцам о перипетиях своей судьбы, актерские байки и читал собственные стихи.

Фото Кирилла Затрутина

Предварил выступление отрывок из фильма Карена Шахназарова «Зимний вечер в Гаграх», где герой Евгения Евстигнеева обвиняет героя Панкратова-Черного, а заодно и все его поколение,  в безразличии и бездействии.

Появившийся на сцене артист попросил не тушить свет в зале, чтобы ему было видно зрителя, а между делом признался, что боится темноты. Упомянул народный артист и прежний визит в Сыктывкар – 25 лет назад он приезжал на «бумажный комбинат», однако вспомнить, «зачем был и что делал», актеру так и не удалось. Он поблагодарил собравшихся и организаторов за перенос встречи из-за траура и заметил, что шахтерское горе ему знакомо не понаслышке.

- Наша сегодняшняя встреча будет состоять из двух частей. В первом отделении я расскажу вам про кино, а во втором – про поэзию Александра Панкратова-Черного. Мало кто знает, что я пишу стихи, – заявил артист.

Свое более чем трехчасовое выступление Панкратов-Черный начал с рассказа о детстве. О том, как рос в далекой сибирской деревне, куда раз в две недели привозили кино, из которого «Санка», тогда еще просто Панкратов, узнавал окружающий мир. На экране в клубе он увидел первые самолеты и паровозы и был уверен, что это все – вещи,  специально придуманные для этого самого кино. И тогда понял, чем хочет заниматься.

В 14 лет он сбежал из дому поступать «в актеры» в Нижний Новгород и поступил, правда не без приключений – за быстрый алтайский диалект, которым он «заболтал» Пушкинское «Буря мглою небо кроет…» комиссия поставила ему тройку по сценической речи. Однако чудом и каким-то везением Сашу Панкратова взяли в театральное. Много раз за три часа жизненных историй актер со сцены повторял: «Мне везло! Я счастливый человек».

Не доучившись в театральном, Панкратов увлекается поэзией и поступает на филфак. Но оттуда его вскоре выгоняют за антисоветчину и диссидентские стихи. Чтобы продолжить учебу, он дает расписку, что никогда не будет больше писать. Но мечта «делать кино» не покидает дипломированного актера, и он готовится к поступлению во ВГИК. Здесь снова Панкратову везет:

- Было известно, что председатель комиссии -  Михаил Ромм, режиссер и искусствовед, большой знаток импрессионизма. Мне ни разу не довелось видеть импрессионистов вживую – то отдел в музее закроют, то увезут экспозицию в другой город. По черно-белым репродукциям того времени рассуждать о живописи было совершенно невозможно. Про импрессионистов Михаил Ромм спрашивал всех. Тогда друзья посоветовали мне рассказать про художника Франсуа Ленара. Хотя художника в природе никогда не существовало!

После того как «наглый сибирячок» сорок минут рассказывал комиссии про несуществующего художника, ответом мэтров режиссуры было восклицание:

- Если это дарование так умеет врать, ему место в советском искусстве!

Однако так сложилось, что судьба режиссерских работ Панкратова-Черного (псевдоним ему пришлось взять позже, когда появился его полный тезка, отличающийся цветом волос) не проста: его картины часто не пропускала цензура, поэтому пришлось вспомнить о первом образовании – актерских работ у него более 140.

После антракта актер обещал почитать стихи, но очень долго не мог закончить и первого отделения – казусы со съемок «Жестокого романса» Рязанова, «Сибириады» Кончаловского перемежались рассказами об абсурдных кинопробах на фильм «Мы из джаза» и встречали теплые аплодисменты зрителей, ряды которых, однако, сократились ко второму, поэтическому отделению.

- Писать стихи я начал еще в своей деревне, за что был частенько порот дедом. Но это были нескладушки, порой с французским набором великих сибирских слов, - сознался актер.

Сейчас один из циклов стихотворений Александра Панкратова-Черного занимает 16 страниц в британском «Королевском журнале», главным редактором которого является Королева Елизавета II.

Как признался поэт, все книги стихов он посвящает своей матери. Первый сборник вышел благодаря Белле Ахмадулиной - однажды она пришла к нему и заявила:

- Не может быть, чтобы ты не писал.

Первые стихотворения из опасения перед данной когда-то распиской печатались под неприметным псевдонимом «Прохоров».

Сыктывкарской публике, которая на исходе второго часа начала массово покидать зрительный зал под почти непрекращающиеся трели мобильных телефонов, автор читал стихи о Родине. Россия  предстает у него распятой и почти поверженной. По собственному признанию, Панкратов – трагический поэт. Любовь у него тоже чувство, скорее, печальное, а женщины в стихах неразделимы с осенними пейзажами. Довольно большой блок очень эмоциональных стихотворений посвящен Пушкину, последним дням его жизни.