В последние три года в Коми отмечается рост зарегистрированных случаев ВИЧ-инфекции. К тому же буквально в конце августа в России широкий резонанс получили случаи смертей ВИЧ-положительных детей, все чаще стали обсуждать тему «ВИЧ-диссидентства». О ситуации рассказал в интервью БНК главный врач сыктывкарского Центра СПИД Сергей Поган.

Фото Виктора Бобыря

- Сергей Сергеевич, давайте начнем с самой обсуждаемой сегодня темы ВИЧ-диссиденства, когда люди, по сути, отрицают существование ВИЧ-инфекции и отказываются от лечения. Есть ли в нашей республике подобные факты, «отрицатели» или отказы от лечения?

- Я бы такую логическую связь не проводил. У нас нет примеров того, чтобы люди уж совершенно отрицали ВИЧ-инфекцию, но факты отказа от лечения бывают. Мы буквально недавно готовили материал на наших наблюдениях, почему люди прекращают лечение.

- И почему?

- Чаще это происходит без объяснения причин. Вы же понимаете, что лечение любого заболевания должно быть проведено с абсолютного согласия пациента? Так же и в случае ВИЧ-инфекции. Человек понимает, что это лечение очень жесткое, что оно требует соблюдение всех врачебных назначений. Что это не просто длительное лечение, это заболевание которое лечится пожизненно. Приходится навсегда перестроить свой жизненный ритм, человек должен понимать, что есть назначения, которые обязательно надо выполнять. Не у всех получается. Спрашиваем, почему бросил? Говорит, что забыл принять препараты, забыл приехать, забыл забрать лекарства… А с точки зрения проблематики, это, конечно же, перерыв в лечении, поскольку мы говорим о непрерывном пожизненном лечении, следовательно, можно говорить о снижении эффективности. А факты такие есть. Они не носят массовый характер, но они есть. Люди в силу необъяснимых причин отказываются от медицинского наблюдения, от выполнения медицинских рекомендаций.

- Россия признала существование болезни 30 лет назад. Как много в республике людей, которые попали в число заразившихся?

- Республика не относится к тем субъектам Российской Федерации, где распространение ВИЧ-инфекции приобрело масштабы эпидемии. У нас первый инфицированный был выявлен 1990 году. За эти 27 лет в республике зарегистрировано порядка 3,5 тысячи случаев заболевания. В масштабах России это относительно немного, что касается республики - это много. Особенно рост наблюдался в 2014-2016 годах, когда мы регистрировали по 400-500 случай в год.

- Откуда такой рост?

- Я говорю, что это неправильное поведение людей. Очень часто нас спрашивают, есть ли риск получения заражения в условиях лечебного учреждения? Люди думают, что это место, где надо бояться заражения.

- Наверное, у всех еще на слуху случаи массового заражения детей в больнице много лет назад…

- Это было еще в Советском Союзе. Но прошло более 20 лет. За эти годы мы не имеем ни одного документированного факта ВИЧ-инфекции, связанного с оказанием медицинской помощи в наших лечебных учреждениях. Чаще всего в том, что случилось, виноваты сами заболевшие. Два фактора, которые мы наблюдаем, - это употребление инъекционных наркотиков и беспорядочные половые связи.

Особенно много случаев заражения в последнее три года при приеме наркотиков. Это связано со сменой наркотического вещества, что возымело такой массовый всплеск. Мы раньше уповали на то, что какие-то меры безопасности в самой группе потребителей наркотических препаратов могут срабатывать. Например, условно выражаясь, ВИЧ-инфицированный человек и человек, болеющий вирусными гепатитами, будет использовать инструмент в последнюю очередь и таким образом не будет в цепи распространения. Сегодня эти новые наркотические вещества, которые распространены среди молодёжи, вносят хаос, и непонятно, кто, когда, кого заразил.

Преимущественно ВИЧ-инфекция остаётся болезнью молодых, 80% инфицированных - это люди до 45 лет, и это, конечно же, неправильное половое поведение.

- Что можно предложить, чтобы побороть эту ситуацию?

- Я ничего не изобрету, это только лишь привитие населению правил поведения, которые исключают риски инфицирования. Профилактика и еще раз профилактика, самая рутинная работа. Я уповаю на то, что СМИ подключатся к этой работе без претензий на сенсационность материалов, на какую-то их новизну.

- В 1990-х годах, когда только начала появляться первая информация о ВИЧ и СПИДе, эти слова были страшными, от больных шарахались, как от прокаженных, требовали изолировать их от общества. А сегодня они уже не вызывают того ужаса. Почему отношение поменялось?

- Может быть потому, что юридически, на законодательном уровне, на клиническом уровне мы перестали говорить о ВИЧ-инфекции, как о заболевании фатально смертельном, абсолютно смертельном. Сегодня найдены лекарственные средства, которые продлевают жизнь, улучшают ее качество, то есть надолго сохраняют обычное состояние человека. Но я не думаю, что это так. Наверное, это в свете того, что ослабляется постоянная рутинная профилактическая работа. А если говорить в широком смысле, может быть, я уже начинаю морализировать, то жизненные ценности, которые сегодня на поверхности, стали другими. Не ценятся сегодня здоровье, красота, ценится другое. Люди постоянно стремятся к удовольствию. Чем больше у тебя удовольствия, тем ты успешнее. Удовольствие везде: в деньгах, в еде, в машине, в квартире, вплоть до алкоголя, наркотиков, интима и так далее.

- Как обстоят дела с медицинским и лекарственным обеспечением?

- В республике предоставлена вся возможность наблюдаться. Существует Центр СПИДа, к первичной медико-санитарной помощи подключены все центральные районные больницы и все муниципальные поликлиники. Республика централизованно организует и проводит наблюдение определения вирусной нагрузки на клеточный иммунитет. Централизованно закупаем антивирусные препараты, врачи персонально выдают эти препараты. У нас есть возможность периодически положить людей, если есть необходимость, в два стационара в Воркуте и в республиканской больнице. Основная часть лечения проводится в амбулаторных условиях. В общем, у нас есть все возможности, чтобы ВИЧ-инфицированный чувствовал себя спокойно.